Жюльен [litres] - Priest Priest P大

Вэньчжоу сделал глубокий вдох и пообещал себе не ругаться, даже если окажется, что парень играет в какую-нибудь кровавую стрелялку. Но, когда капитан скосил глаза, с экрана на него уставились очаровательные глазастики. Подумать только, солидный президент преуспевающей компании самозабвенно резался в «Патапон»! [22]

Пока Фэй Ду боролся с нарисованным противником, в фойе появился Чжан Дунлай. Он был вне себя от радости и прямо с крыльца во всеуслышание объявил:

– Все вы, собравшиеся здесь сегодня, – моя семья! Вы были со мной в горе и в радости. Если в будущем вам что-нибудь понадобится, просто скажите. Я ваш брат и ради вас под нож подставлюсь!

Лупоглазый легион Фэй Ду неуклонно продвигался вперёд, но этот кровожадный клич сбил их с темпа; барабанный бой прервался, и войско тут же потерпело сокрушительное поражение. Ло Вэньчжоу молчал до тех пор, пока на экране не появилась надпись «Игра окончена», а затем со вздохом спросил:

– Вот объясни, почему ты дружишь с Чжан Дунлаем и его бандой?

Фэй Ду неторопливо убрал приставку в карман:

– Потому что мне кажется, он живёт как философ.

Капитан так и не понял, похвала это или наоборот.

Фэй Ду отмахнулся от подбежавшего к нему Чжан Дунлая, одарил Ло Вэньчжоу фальшивой улыбкой и ушёл поговорить с Тао Жанем.

Молодые господа с важными рожами отчалили со двора. Снующие вокруг журналисты остались в полном восторге. Лан Цяо не сомневалась: эту сцену будут обсуждать всю следующую неделю. Она демонстративно закрыла глаза рукой и шепнула Тао Жаню:

– Не могу на это смотреть.

– Так не смотри, иди лучше работать, – ответил Тао Жань.

Когда толпа вывалилась за ворота, в неё внезапно вклинилась женщина – худенькая, невысокая, с волосами сухими и жёлтыми, как солома. Молодые люди остановились и принялись в недоумении разглядывать странную незнакомку. Кто-то спросил громким шёпотом:

– А это кто?

Женщина переводила взгляд воспалённых покрасневших глаз с одного лица на другое, наконец губы её задрожали, и раздался голос, больше похожий на писк котёнка:

– Кто убил моего сына?

Она говорила невнятно и на каком-то диалекте, потребовалось повторить фразу трижды, чтобы её поняли.

Чжан Дунлай поморщился:

– Да хрен его знает… Точно не я.

Он отвернулся и направился прочь. Группа поддержки последовала за ним, осторожно огибая застывшую незнакомку с двух сторон, сторонясь её как чумной.

– Она сумасшедшая?

– Тише ты! Жалко её…

– А жертву полицейского произвола не жалко?

– Говорю вам, я прям как Доу Эр! [23] А сына её я знать не знал.

Мать Хэ Чжунъи рассеянно смотрела молодым людям в спины и бормотала:

– Кто убил моего сына? Вы… не уходите.

Пытаясь задержать их, она принялась размахивать руками и случайно зацепилась за длинные волосы одной из девушек. Та сразу заверещала как полоумная, высвободила волосы, прижала их к груди и спряталась за своего спутника. Молодой человек резко вскинул ладонь, преграждая матери Хэ Чжунъи путь:

– Ты что творишь?! Ненормальная!

Бедняга врезалась в его руку и повалилась на Фэй Ду, который остановился попрощаться с Тао Жанем. От неожиданности парень вздрогнул и отшатнулся на полшага, а прежде чем успел сообразить, что происходит, женщина уже вцепилась в его шикарные брюки своими кривыми, похожими на куриные лапы руками и запричитала:

– Вы не можете так уйти! Не можете! Вы должны ответить.

Несколько полицейских подбежало, чтобы оттащить в сторону нарушительницу спокойствия, толкнувший её молодой человек нахмурился:

– Господин Фэй.

Фэй Ду чувствовал, что ни за что попал под раздачу. Он скорбно посмотрел на женщину у своих ног и неловко похлопал её по плечу:

– Помочь вам встать?

Внезапно мать Хэ Чжунъи вскинула голову и вперила в Фэй Ду пылкий взгляд. Она всхлипывала, по щекам ручьями текли слёзы. Горе сломило несчастную женщину, превратив её в кучу грязи под ногами прохожих.

Фэй Ду остолбенел, перед глазами его пронеслась совсем другая сцена. Он наклонился, бережно обхватил женщину за плечи и поднял её на ноги, а затем помахал своим приятелям:

– Ребята, идите без меня!

– Ненавижу копаться в биографии жертв, – Лан Цяо скривилась, зажав ручку между губой и носом. – Если они страдают безо всякой причины, мне ужасно их жаль! Скажи, ну как так? Почему жизнь хорошего человека оборвалась таким вот образом? Просто не повезло? Парень с юности усердно трудился – чтобы погибнуть от руки неизвестного подонка? А если оказывается, что жертва вовсе не безвинна и заслуживала наказания, я начинаю думать, что, выслеживая убийцу, мы делаем дурное дело… Ай!

Ло Вэньчжоу свернул документ в трубочку и шлёпнул Лан Цяо по голове, чтобы прервать её болтовню. Девушка схватилась за затылок и возмутилась:

– За что?! Я просто поделилась эмоциями! Полицейские тоже люди!

– Тебе зарплату платят? – спросил Ло Вэньчжоу.

– Да.

– Тогда делай свою работу. А философские рассуждения в неё не входят.

Ло Вэньчжоу придвинул к себе маркерную доску и выписал под фотографией юноши с серповидным шрамом на виске основную информацию: «Хэ Чжунъи. Мужчина. Восемнадцать лет. Курьер. Уроженец провинции Х». Благодаря высокому росту капитану не составляло труда поглядывать поверх доски через стекло в коридор, где расположились Фэй Ду и мать Хэ Чжунъи.

Услышав новости об освобождении Чжан Дунлая, женщина впала в отчаяние: для неё это означало, что справедливости ей не видать. Она рыдала так сильно, что уже не стояла на ногах, и Фэй Ду пришлось поддерживать её всю дорогу до приёмной. Наверное, она сочла этого щёголя другом Чжан Дунлая и поэтому не давала ему уйти, а может, напротив, усмотрела в нём свою последнюю надежду. Она судорожно цеплялась за полы его одежды, и при желании Фэй Ду, здоровый молодой мужчина, мог бы с лёгкостью отделаться от больной женщины ростом на две головы ниже него, однако, ко всеобщему удивлению, он не вспылил, а спокойно усадил несчастную на стул и сам разместился рядом.

Ло Вэньчжоу с интересом наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой. Фэй Ду взял женщину за руку, наклонился и принялся о чём-то тихонько рассказывать. Что бы он там ни говорил, это подействовало: мать Хэ Чжунъи понемногу успокоилась и начала даже время от времени кивать или качать головой в ответ.

– Ма Сяовэя освободили? – спросил Ло Вэньчжоу, не отрывая взгляда от стекла.

– Нет. – Тао Жань только что положил трубку. – Из